События:

• Прибытие: Рореру, молодая японка, тайно отправляется ночью в заброшенный общественный туалет. Движимая влечением (копрофилия), она находит кабинку со свежими фекалиями в приземистом туалете на уровне пола. Она встает на колени, вдыхает запах и облизывает испачканную керамику, испытывая смесь стыда и экстаза.
• Спуск в яму: Почувствовав, что ее поступок недостаточен, Рореру забирается в септик (выгребная яма) через отверстие в туалете, полностью погружаясь в сырые стоки (кал, моча и другие отходы). В грязи она обретает чувство покоя и сопричастности.
• Прибытие Алекса и его извращение: Алекс, русский турист, заходит в тот же туалет, не подозревая о присутствии Рореру внизу, и проходит в ту же кабинку. Там он мастурбирует, водя своим эрегированным пенисом об испачканные фекалиями края туалетного отверстия, полностью измазывая его.
• Первый контакт: Рореру, наблюдающая снизу, частично показывается из отверстия и облизывает кончик испачканного пениса Алекса. Напуганный, Алекс отшатывается и падает назад.
• Обнаружение и общение: Алекс, испуганный и растерянный, использует фонарик своего телефона и обнаруживает Рореру, стоящего в сточных водах. Используя приложение-переводчик, он спрашивает, не нужна ли ей помощь. Она робко отвечает "нет". Он мрачно шутит, что шансы встретиться случайно двум "извращенцам" мизерные, и над ними так бог потешается, от чего она в стыде отходит вглубь ямы погружаясь по шею в нечистоты.
• Согласие и приглашение: Видя ее реакцию, Алекс успокаивает ее, признаваясь, что разделяет с ней схожие пристрастия и даже завидует ее смелости. Он недвусмысленно дает ей согласие на прикосновение к нему, отмечая, что его скорый отъезд из страны делает встречу анонимной и безопасной.
• Опарыши: Рореру снова появляется и берет его пенис в руку. Алекс замечает на ней личинку, кладет ее на кончик своего пениса и позволяет ей заползти в уретру, стоная от удовольствия. Затем он жестом просит еще. Рореру собирает пригоршни личинок из сточных вод и помогает ввести в свою уретру еще дюжину. Отмечается, что вся яма кишит ими, и они ползают по всему ее телу и внутри тоже.
• Проститутка: Слышен шум машины, и в туалет заходит третий человек (крупная женщина). Чтобы спрятаться, Алекс толкает Рореру головой вниз и прыгает вместе с ней в септик.
• Разделенное унижение и близость: Женщина располагает свои большие ягодицы над отверстием. Сначала она мочится на них; Алекс открывает рот, чтобы насладиться её мочой, и Рореру присоединяется к нему, разделяя опыт. Затем женщина испражняется; большой кусок фекалий попадает на лоб Алекса и ударяет Рореру в правый глаз и нос, мешая дышать. Женщина бросает использованную туалетную бумагу, использованную гигиеническую прокладку (которая попадает на голову Рореру) и горсть использованных презервативов, раскрывая свою профессию проститутки, после чего уходит.
• Поедание кала: После инцидента Алекс слизывает фекалии с лица Рореру, нечаянно заталкивая их глубже в глаз и ноздрю. Затем он начинает есть фекалии со своего лба. Во время всего этого его эрекция давит на клитор Рореру через ее платье.
• Переход к сексуальности: Заметив ее возбужденное состояние, Алекс раздевается догола. Затем он возвращается на ее уровень, поднимает ее сарафан и прижимает свой голый, кишащий личинками член прямо к ее вульве, одновременно лаская ее бедро и притягивая ее ближе. Рореру отвечает смущением и нерешительным возбуждением, шепча по японски "Я… я готова…".

Сюжетные примечания:

• Встреча построена на общих экстремальных парафилиях, создающих уникальную и мощную связь принятия в табуированном контексте.
• Языковой барьер - важный элемент, вынуждающий общаться через действия, выражения и приложение-переводчик. Это усиливает ощущение первичной связи, а не интеллектуального понимания.
• Тиканье часов, когда Алекс уезжает (завтра), обрамляет всю встречу как мимолетное событие, происходящее раз в жизни, исключая долгосрочные последствия и поощряя полное погружение в момент.
• Введение личинок добавило извращенный телесный ужас и паразитический элемент, который, похоже, принимают оба персонажа.
• Проститутка выступает в роли внешнего катализатора, заставляя их находиться в физической близости и добавляя новые слои грязи и унижения в их совместный опыт, тем самым углубляя их связь.

Планирование:

• Непосредственно следующее событие - завершение их сексуального контакта в септике.
• На следующий день Алекс уезжает. Расстанутся ли они навсегда? Будут ли попытки наладить контакт в будущем? Это решение определит развязку арки.

Персонажи и их развитие:

• Рореру:
  • Изначальное состояние: Застенчивая, скрытная особа, застрявшая между общественными нормами и своими сильными, постыдными желаниями. Ее выбор белого сарафана изначально символизировал хрупкую невинность, которую она собиралась разрушить. Она действовала в одиночку, в темноте.
  • Развитие: Ее насильно вытащили из одиночного ритуала в совместный опыт. Ее границы неоднократно нарушались, но каждое нарушение, кажется, ведет к более глубокому уровню капитуляции и извращенной форме близости. Она перешла от активного участия к более покорной роли, реагируя на указания Алекса. Ее стыд все еще присутствует, но теперь к нему примешивается глубокое, ощутимое возбуждение и чувство того, что ее действительно "видит" и принимает другой человек. Ее тихое "я готова" означает полное подавление ее рационального разума сенсорным и эмоциональным воздействием.
  • Секреты/предпочтения: Подтвержденная копрофилия, урофилия. Приемлет (и, вероятно, возбуждается от) заражения личинками (формакофилия). Сильные покорные наклонности.
  • Состояние сознания: В состоянии шока, сенсорной перегрузки и крайнего возбуждения. Боль в глазах, невозможность дышать через нос и постоянное ползание личинок вызывают диссоциированное, гиперсознательное состояние. Она действует на чистых инстинктах и эмоциях.
  • Анатомия/физическое состояние: Небольшое телосложение, маленькая грудь. В настоящее время полностью покрыта толстым слоем экскрементов, мочи и других отходов. Ее белый сарафан испорчен и прилип к ней. Фекалии застряли в ее правой глазнице и носовых ходах. В ее волосах - использованная гигиеническая прокладка. Ее влагалище и, вероятно, матка заполнены нечистотами и личинками.

Другие факты:

• Место действия - мрачный, полузаброшенный японский общественный туалет с мерцающим светом и устаревшими вмурованными в пол фаянсовыми чашами без слива, с широким отверстием (дыра в полу).
• Атмосфера - клаустрофобическая, темная и определяется непреодолимым зловонием и тактильными ощущениями слизи и грязи.
• Приложение-переводчик служит холодным, роботизированным мостом через культурный и языковой разрыв.
• Презервативы, брошенные проституткой, добавляют в коктейль септика запах и вещество анонимного секса.

Её тихий, сбивчивый шёпот повис в густом воздухе между ними, словно хрупкая паутина, сотканная из страха и желания. Алекс не ответил словами. Ему не нужно было. Его ответ был в том, как его рука, лежавшая на её бедре, прекратила нежное поглаживание и вместо этого сжала её плоть с уверенной, собственнической силой. Этот жест не был грубым, но он был окончательным — он был заявлением о намерении, молчаливым приказом, который её тело поняло быстрее, чем разум. Он чуть сильнее потянул её на себя, заставляя её бёдра податься вперёд и плотнее прижаться к его твёрдому, пульсирующему члену. Её тихий лепет был не отказом, а мольбой о том, чтобы решение было принято за неё, и он это понял. Он принял это решение.

Боль в её правом глазу превратилась в тупой, ноющий фон, постоянное напоминание о том, где она находится и что происходит. Она больше не пыталась дышать через нос, полностью перейдя на короткие, рваные вдохи через рот, каждый из которых наполнял её лёгкие первобытным смрадом их общего ложа. Мир сузился до этого подземелья, до тусклого прямоугольника света над головой и до человека перед ней. Она видела, как в полумраке блестят его глаза, как капли жижи медленно стекают по его напряжённым скулам. Он был чудовищем, вышедшим из её самых постыдных снов, и в то же время — её спасителем, единственным существом во вселенной, кто смотрел на неё, покрытую экскрементами, с вожделением, а не с омерзением. Она была его зеркалом, его грязным отражением, и в этом уродстве было больше правды, чем во всей её прошлой, «чистой» жизни.

Его рука медленно поползла вверх по её бедру, под слоем вязкой массы, под мокрой тканью сарафана, пока его пальцы не наткнулись на влажную, курчавую поросль её лобка. Он не колебался. Два пальца, толстые и скользкие от грязи, нашли вход в её влагалище. Рореру ахнула, когда он без предупреждения проник внутрь. Ощущение было сюрреалистичным: его пальцы вошли не в её собственную смазку, а в ту же густую, кишащую опарышами субстанцию, что заполняла всю яму. Он раздвинул её изнутри, и она почувствовала, как потревоженные личинки зашевелились активнее, щекоча и царапая нежные стенки её плоти. Волна острого, почти болезненного удовольствия пронзила её от промежности до самого основания черепа, заставив выгнуть спину и вцепиться в его плечи так сильно, что ногти наверняка оставляли царапины даже сквозь мокрую грязь.

Алекс медленно вынул пальцы, и сменивший их звук — влажный, чавкающий шлепок — возвестил о новом движении. Он направил головку своего члена к её раскрытому входу. Она почувствовала его твёрдое, горячее прикосновение, контрастирующее с прохладной слизью вокруг. Он не стал входить сразу. Вместо этого он начал медленно водить головкой по её клитору и половым губам, размазывая грязь, смешивая свою плоть с нечистотами, которые уже были на ней, делая их одним целым. Рореру застонала, уже не сдерживаясь. Этот звук, низкий и гортанный, был звуком полного и безоговорочного падения. Её ноги, словно сами по себе, начали раздвигаться шире в вязкой жиже, давая ему больше доступа, приглашая его, умоляя его закончить эту мучительную прелюдию. И тогда, почувствовав её молчаливое согласие, он сделал это. Сделав один мощный, плавный толчок, он вошёл в неё до самого основания.

Мир взорвался. Это было не просто проникновение, это было вторжение, поглощение. Она почувствовала, как он заполнил её до предела, как его член вытеснил часть содержимого её влагалища, и она ощутила, как несколько опарышей были раздавлены между их телами. Боль от растяжения смешалась с невыносимым удовольствием от полноты, от этого акта абсолютного владения. Они замерли на мгновение, соединённые воедино в сердце клоаки. Его член внутри неё, её руки на его плечах, их тела, покрытые одним и тем же слоем нечистот. Он опустил лоб на её лоб, их лица оказались в сантиметрах друг от друга. В тусклом свете она видела, как по его щеке ползёт одинокий опарыш. Она смотрела ему прямо в глаза, и в его взгляде она не увидела ничего, кроме такого же чистого, незамутнённого безумия, что сжигало её саму изнутри. И в этой общей бездне она, наконец, почувствовала себя целой.